Теперь рассмотрим сам процесс нарастания дельты Дона, хорошо уясняемый при изучении донских гирл. Само определение термина «гирло» было неясным, неясным остается зачастую и в настоящее время. Но у Н. Я. Данилевского мы найдем очень удачную формулировку, сопровождаемую ценным описанием: «гирлами же называют и часть моря, составляющую,так сказать, подводное продолжение дельты… там, где фарватеры или русла ограничиваются уже не низменными берегами дельты, а подводными мелями, их разделяющими .... Часто включают (Белянский и др.) в район (полосу) гирл и самые устья протоков. Это правильно, ибо низменные острова меж ними, либо части островов, заливаются при ничтожном изменении уровня воды в реке или на взморье. «Весь Таганрогский залив», говорит тот же автор : «есть мель, по которой пролегают сначала не­сколько, а затем один только более глубокий фарватер. Все это пространство (до Белосарайской и Долгой кос), которое можетъ быть причислено к подводной дельте Дона, заключают в себе около 80 кв. миль.» Ниже я просто сокращаю текст Данилевского, оставляя важнейшие замечания.

Течение рукавов продолажается и после входа их в море, где они текут как бы в водяных же берегах; ослабевая по сторонам, они осаждают тут несомый и катимый песок. Таким способом образуются здесь т. наз. бугры, т. е. подводные мели, отделяющие гирло от гирла. Эти бугры обозначены растущей на них травою-кучиром (Pokmogelon, кажется, lucens или enspum). Плоскодонная лодка проплывала над этими мелями. Если б снять эти покрытия потамогетонами части моря на карту, то мы получили бы совершенно точное изображение подводной дельты Дона, не прибегая к промерам, или, что то же самое изображение надводной Донской дельты в том виде, который она будет иметь через несколько десятков или даже через сотню лет. Переход от этих отмелей к твердому берегу совершенно постепенный, характеризуемый различной растительностью, соответственно степени повышения и осушения почвы. Именно,за потамогетонами следует куга (Scirpus palistris и высокие Juncus), корни и нижняя часть стебля которых еще в воде, хотя поросшее ими пространство и кажется издали уже частью материка (ближе к морю замечается еще присутствие и даже преобладание Potamogeton) За кугой, внутрь берега,следует чакан (Typha) и наконец тростник – Phragmites communis. Под тростником почва возвышается над обыкновенным уровнем воды в рукавах уже на ¼ или ½ аршина, состоит она из песка с прослойками ила... При дальнейшем возвышении почвы и удлинении рукавов, тростник уступает место другим травам. Образуются превосходные заливные луга. Весенние разливы мало повышают острова дельты, ибо часть ее ниже Елизаветовской станицы почти не покрывается водой разливов, но низовые ветры гонят из моря навстречу очень мутную воду из моря, низкие острова затопляются, даже Елизаветовская станица постоянно страдает от этих внезапных подъемов. Часто нанесенные массы осадков пригибают, придавливают к земле камыш, а листья потамогетонов всегда покрыты корочкой ила. Далее Данилевский, по собранным сведениям, дает быстроту роста дельты около 2 верст в 40 лет, но не придает особого значения и не считате эти цифры универсальными.

Так же говорит о гирлах и Борисяк (op. cit. стр. 281-284). На стр. 302-303 и 29 он же говорит о невозможности оперировать имеющимися у нас ныне цифрами для вычисления скорости роста и точного возраста дельты, хотя желательно поставить опыты и попробовать определить последний.

Азовские моряки постоянно жаловались на мелководье моря. Правительство издало ряд обязательных постановлений касательно пользования балластом и в то же время, в 1860 году, образовало особую комиссию из академиков: геологов (К. Э. ф. Бэра и Г. П. Гельмерсена), филологов, историков, археологов (А. Куника, Л. Сте­фани), метеорологов (Э. Ленца и К. Веселовского), равно и Географическое Обще­ство организовало свою компссию, в которой П. П. Семенов, по видимому, обсуждал вопрос с геологической точки зрения. Oбе комиссии пришли к заключению, что сколько-нибудь заметного обмеления Азовского моря за историческое время не произошло, но что дельта донская, хотя и очень медленно, все же завоевывает Таганрогский залив, и при этом необходимо отметить частое перемещение подводных банок, мелей, равно и фарватеров.

Важно отметить первую разработку акад. Гельмерсеном данных Страбона, критику Полибия, а также Плиния. Он исходит из воззрения на Недвиговское городище при Мертв. Донце, как на г. Танаис, стоявший при море, на берегу устья Дона, другое же устье донской дельты, южное, находилось там , где теперь разделяется Дон и Каланча, или что собственно – Дона еще не было, а Каланча представляла южное устье Дона. В таком случае данное Страбоном расстояние в 60 стадиев между устьями соответствует. В таком случае, мы имели бы быстроту роста дельты 38 стадиев в 1900 лет или 11 футов в год. Eсли же предположить, что древний Танаис был на месте Азова, то скорость эта определится в 22 фута в год. Точность свидетельства Страбона гарантировалась указаниями (неясными?), что знаменитый географ древности родился на Понте и следовательно, должен быть хорошо знаком с его частями.

Но более ценными материалами располагает барон Майдель, использовавший все накоппвшиеся к его времени материалы (карты, заметки, рапорты и т. под ), а главное ― критически отнесшийся к категорическому заявлению Белявского, констатировавшего быстрое зacopениe фарватеров и рост кос. Так, например, Петрушина коса за 18 лет удлинилась на 2 версты. Бар. Майдель говорит,  что главный фарватер немного переместился и получил другие изгибы, при этом несколько углубился, хотя последнее можно отнести и на счет разницы в высоте стояния уровня моря в годы промеров. Во всяком случае, нельзя говорить об обмелении.

Прилагаемая карта иллюстрирует вовсе не перемещение фарватера, а то, что карта изобат 1851 года была составлена слишком схематично, на основании недостаточного числа промеров. Впрочем, для нескольких пунктов она дает определенные указания в пользу взгляда Майделя и комиссии академиков. Первый рассматривает Таганрогский залив именно как Донской лиман, в котором можно проследить изменчивой силы течение, которое должно изменять фарватер.

Комиссия пересмотрела данные исторические — о флоте Петра Великого. Но ведь осадку петровых кораблей мы не знаем. Известно лишь, что строились они для про­пуска Доном, хотя бы и в половодье. Но мы знаем также, что 20 мая 1696 г., после сильного и упорного верхового ветра (NO), Каланча и Кутерма сделались так мелки, что галеры Петра В. не могли выйти в море для встречи турецкого флота, и после ночного боя, когда казачьи лодки, занявшие гирла, частью уничтожили, частью рассеяли турецкие суда, сам царь на стругах и бударах вышел вслед за каза­ками в море. Только к 26 низовой ветер поднял воду, и 27 Петр вывел Каланчей и Кутермой 22 галеры.

В настоящее время гирла эти углубляются машинами, доставляя ценный геологический материал.

Как уже описал Данилевский, гирла заняты зарослями камышей и других растений. Фильтрующая сквозь них мутная вода Дона оставляет огромное количество ила, глины и мелкого песка, повышая грунт между ними.

В расстоянии 12 верст от места разделения под Ростовом Дон делает крутой поворот к югу. Здесь лежит остров Казачий. Продолжением первоначального русла нужно считать заболоченный ерик Казачий, проходящий севернее станицы Елизаветинской. Длина его 2 версты, и он представляет как бы хорду дуги гнутой к югу и составляемой Доном и отходящим вправо судоходным рукавом Мокрой Каланчей. Можно полагать, что Дон сначала имел направление именно прямое, и что невыясненное обмеление и закупорка протока ер.Казачьего заставило Дон прорваться к древнему руслу у левого берега долины, следы которого сохранились и восточнее. Еще раньше главный фарватер дельты Дона имел еще одно прямое направление, а именно от первого колена, в 6 верстах от места отделения Донца М., главная масса воды не поворачивала, как ныне, под прямым углом на юг, а неслась на запад, по заглохшему ныне ерику Дугину, впадая также прямо в Мокр.Каланчу, ниже ер. Казачьего.

Если засорение и смерть ер. Казачьего можно приписать закупорке островов, то для обмеления и заболачивания ерика Дугина я могу признать причиной лишь заростание его камышами со стороны главного (большого) острова дельты. Это заростание и могло явиться первым толчком к началу обмеления.
В настоящее время, разглядывая современные гирла, можно видеть постоянную дихотомию русел. В гирле, если оно неглубоко, закладывается островок, русло делится и обходит его с двух сторон. Когда удлиняется крайний правый и крайний левый берега, островок оказывается включенным между двумя рукавами реки; имеются два гирла, в каждом происходит почти то же самое; острова тоже растут, наконец разветвления протоков (правые разветвления левых и левые―правых) встре­чаются, сливаются одно с другим. При этом более сильное может залить наносами устья слабейших ответвлений, воды последнего легко обращаются в отходящий выше свободный рукав, и этот слабейший проток заглохнет. Множество примеров этого рода дает нам дельта Дона (ерики: Узяк, Черепаха, Запертой, Бубнов, Репников, Лагутник).

Следом древнего русла Дона у левого берега долины и левого фарватера бывшего Донского лимана являются речка Койсуг, впадающая в Дон в 6 верстах ниже отделения М. Донца. Койсуг―Дугин―М. Каланча представляют наиболее прямой, но ныне прерывистый фарватер дельты.. Под крутыми склонами высокого левого берега у Азова сохранился болотистый слепой рукав затон―р. Азовка.